26 августа 1941 года от достроечной стенки Николаевского судостроительного завода имени Марти спешно отошел линейный ледокол «Анастас Микоян» и взял курс на Севастополь. На причале не было торжественного оркестра, его не приветствовали восторженные зрители. Корабль быстро уходил в море под грохот выстрелов зенитных орудий, отражавших очередной налет вражеских бомбардировщиков. Так начался его долгий путь, полный опасностей, мистических знаков и невероятных спасений.

В начале 1930-х годов правительство СССР обратило пристальное внимание на Арктику. Прагматичные сталинские наркомы понимали, что перевозка грузов северным водным путем из Европы в Азиатско-Тихоокеанский регион и обратно сулит огромные перспективы, но только при организации там регулярного судоходства. Распоряжением Совнаркома 17 октября 1932 года было создано Главное управление Северного морского пути.

Освоение такого сложного маршрута было невозможным без строительства мощного ледокольного флота. Советские конструкторы разработали новый тип судов, отвечавший всем требованиям самого современного судостроения. Головной линейный ледокол «И. Сталин» был спущен на воду со стапеля ленинградского завода имени Орджоникидзе 29 апреля 1937 года, а 23 августа следующего года он вышел в свой первый арктический рейс. Вслед за ним заложили еще два подобных корабля: в Ленинграде – «В. Молотов», в Николаеве – «Л. Каганович». Последнее, третье судно из этой серии также заложили в Николаеве на заводе имени Марти в ноябре 1935 года под названием «О. Ю. Шмидт». Ледокол спустили на воду в 1938 году, а в следующем году переименовали в «А. Микоян». Корабль получился замечательный. Для изготовления его корпуса применяли только высококачественную сталь, толщина которой в носовой части доходила до 45 миллиметров. Судно имело двойное дно, четыре палубы и 10 водонепроницаемых переборок, что обеспечивало его живучесть при затоплении любых двух отсеков. На корабле установили три паровые машины мощностью по 3300 лошадиных сил каждая. Три четырехлопастных винта обеспечивали максимальный ход в 15,5 узла (около 30 км/ч), дальность плавания составляла 6000 морских миль.

Прием судна Государственной комиссией намечался на декабрь 1941 года. Однако все планы спутала война.

Во избежание уничтожения ледокола авиацией противника на стапелях завода в Николаеве не до конца достроенный корабль пришлось срочно вывести в море. Командовать судном назначили опытнейшего моряка, капитана второго ранга, кавалера двух орденов Красного Знамени Сергеева. Сергей Михайлович воевал в Испании, был начальником штаба дивизиона миноносцев республиканского флота…

Прибывший в Севастополь «Микоян» переоборудовали во вспомогательный крейсер. На нем установили семь 130-, четыре 76- и шесть 45-миллиметровых орудий, а также четыре 12,7-миллиметровых зенитных пулемета. Такому вооружению мог позавидовать любой отечественный эскадренный миноносец.

В начале сентября 1941-го на судне был поднят военно-морской флаг РККФ. Корабль укомплектовали экипажем по штатам военного времени. Самым ценным пополнением для боевого корабля стали рабочие сдаточных и ремонтных команд завода имени Марти. Это были настоящие мастера своего дела, высококлассные специалисты, прекрасно знавшие свой корабль буквально до последнего винтика.

Осенью 1941-го в небе над Черным морем господствовала германская и румынская авиация. Орудия и пулеметы, установленные на ледоколе, были серьезным оружием, достаточным для оснащения небольшого эсминца или верткого сторожевика. Но для надежного прикрытия громадного судна зенитных средств было явно недостаточно. Судовые мастера попытались приспособить орудия главного калибра для стрельбы по самолетам. Это было революционное решение, до этого главным калибром по воздушным целям не стрелял никто. Командир БЧ-5, старший инженер-лейтенант Юзеф Злотник, предложил оригинальный метод воплощения этой идеи: чтобы вертикальный угол наводки стал больше, увеличить амбразуры в щитах орудий. Автоген не брал броневую сталь, выполнили работу с помощью электросварки.

Вооруженный ледокол, ставший теперь вспомогательным крейсером, приказом командующего Черноморским флотом был включен в отряд кораблей северо-западного района Черного моря и вместе с крейсером «Коминтерн», эсминцами «Незаможник» и «Шаумян», дивизионом канонерских лодок предназначался для оказания огневой поддержки защитникам Одессы. По прибытии на Одесскую военно-морскую базу корабль сразу включили в систему обороны города. Несколько дней орудия вспомогательного крейсера «А. Микоян» сокрушали позиции немецких и румынских войск, попутно отражая налеты вражеской авиации. В один из дней, когда ледокол вышел на позицию для артиллерийских стрельб, его атаковало звено юнкерсов. Зенитным огнем один самолет был моментально сбит, второй загорелся и направился в сторону корабля. Видимо, немецкий пилот решил таранить судно. Крейсер, практически не имевший хода и лишенный возможности маневра, был обречен, но… буквально в нескольких десятках метров от борта, юнкерс неожиданно клюнул носом и огненным шаром рухнул в воду. Израсходовав все боеприпасы, ледокол отправился в Севастополь.

Очередная боевая задача, поставленная крейсеру «А. Микоян», заключалась в артиллерийской поддержке знаменитого десанта под Григорьевкой. 22 сентября 1941 года корабль громил своими залпами врага в полосе действий 3-го полка морской пехоты. Метким огнем были подавлены несколько артиллерийских батарей, разрушен ряд укреплений и опорных пунктов противника, уничтожено большое количество живой силы. За отличную стрельбу микояновцы получили благодарность от командования Приморской армии.

После завершения героической обороны Одессы ледокол участвовал в защите Севастополя, где, выполняя заявки штаба обороны города, неоднократно открывал огонь по скоплениям вражеских войск. Основным же занятием вспомогательного крейсера стали регулярные рейды между Севастополем и Новороссийском. Судно, имевшее большой объем внутренних жилых помещений, использовали для эвакуации раненых, мирных жителей и ценных грузов. Именно на «Микояне» была вывезена часть исторической реликвии – знаменитой панорамы Франца Рубо «Севастопольская оборона».

В начале ноября 1941 года корабль был отозван с театра боевых действий для выполнения важного правительственного задания. Ледокол прибыл в порт Батуми, где орудия демонтировали и заменили военно-морской флаг на государственный. Вспомогательный крейсер «А. Микоян» снова стал линейным ледоколом. Часть экипажа убыла на другие корабли и сухопутный фронт, артиллерию судна использовали для оснащения батареи под Очамчирами.

Осенью 1941 года Госкомитет обороны СССР принял весьма своеобразное решение – перегнать с Черного моря на Север и на Дальний Восток три больших танкера («Сахалин», «Варлаам Аванесов», «Туапсе») и линейный ледокол «А. Микоян». Это объяснялось острой нехваткой тоннажа для перевозки грузов. На Черном море этим судам делать было нечего, а на Севере и Дальнем Востоке они были крайне необходимы. Вдобавок из-за нестабильности фронта и ряда поражений Красной армии от вермахта на юге страны возникла реальная угроза захвата или уничтожения как военного, так и гражданского флота СССР, сосредоточенного в черноморских портах. Постановление было оправданным, вот только осуществление его выглядело совершенно фантастическим. Переход внутренними водными путями на Север был невозможен. Суда не могли пройти по рекам из-за слишком большой осадки, к тому же финские войска осенью 1941-го вышли к Беломоро-Балтийскому каналу в районе Повенецкой системы шлюзов и наглухо перекрыли этот путь.

Идти нужно было через Босфор и Дарданеллы, Средиземное море, Суэцкий канал, далее – вокруг Африки, пересечь Атлантику, Тихий океан и прибыть во Владивосток. Даже в мирное время такой переход довольно сложен, а тут война. Но самое «интересное» советские корабли ожидало впереди. Во время боевых действий гражданские суда, используемые в качестве войсковых транспортов, обычно получали какое-нибудь вооружение – пару орудий, несколько зенитных пулеметов. Конечно, против серьезного противника такое оснащение мало что давало, однако таким оружием конвою из нескольких единиц было вполне по силам отогнать от себя одиночный эсминец, отбиться от атаки нескольких самолетов, защититься от нападения торпедных катеров.

Кроме того, почти всегда транспорты сопровождали военные суда. В данном случае такой вариант был исключен. Дело в том, что Турция декларировала свой нейтралитет, запретив проход боевым кораблям всех воюющих стран через проливы. Не делалось исключение и для вооруженных транспортов. К тому же Турция панически боялась вторжения советских и английских войск: пример Ирана был у нее перед глазами. Посему симпатии Анкары были на стороне Германии, пока уверенно побеждавшей на всех фронтах. Шпионы стран Оси всех мастей чувствовали себя в Стамбуле как дома. Мало того, Эгейское море контролировалось итальянскими и немецкими кораблями, базировавшимися на многочисленных островах. Воздушное прикрытие осуществляли бомбардировщики и торпедоносцы итальянских ВВС. Словом, поход маршрутом в 25 тысяч миль через пять морей и три океана был равносилен самоубийству.

Однако приказ есть приказ.